Развитие ритмики слова и морфемного стыка
в островных скандинавских языках.

    0. В этой статье речь пойдёт о таком просодическом явлении, как стык (juncture), и о влиянии этого фактора на фонемный уровень. Понятие стыка было введено в научный оборот американскими германистами Г.Л.Трагером и Б.Блохом, выделивших открытый и закрытый стык на материале немецкого языка [Bloch-Trager 1942: 35, 47]. По определению М.И.Стеблина-Каменского, который первым из отечественных лингвистов написал об этом явлении, открытый стык (open juncture) – “такое примыкание слогов, которое в современных германских языках имеет место на границе слов, внутри сложных слов и перед тяжёлыми суффиксами и отличается от обычного внутри слов более тесного примыкания слогов, или “закрытого стыка” (close juncture)” [Стеблин-Каменский 1960: 417]. В отличие от М.И.Стеблина-Каменского, употреблявшего термин “слоговой стык”, мы определяем тот же феномен как стык “морфемный”, поскольку данное явление тесно связано именно с морфологией, являясь выразителем различных типов связи морфем в пределах слова или синтагмы, тогда как термин “слоговой стык” более оправдано было бы применять по отношению к различным типам примыкания слогов (для чего уже имеются устоявшиеся термины). И всё же мы далеки от того, чтобы отрицать просодическую природу стыка, – как и многие другие просодические явления,  он имеет дистрибуцию, зависящую как от морфологических, так и фонологических факторов. Таким образом, просодика оказывается буфером, соединяющим морфологический и фонологический ярусы, что требует дифференцированного подхода к просодическим явлениям вообще и к проблеме стыка в частности.
    1. Мы начнём своё исследование с обсуждения статьи исландского лингвиста Хрейдна Бенедихтссона [Hreinn Benediktsson 1967], где представлен очень интересный материал, касающийся долготы в древнеисландском, которая, как мы увидим, зависела от типа стыка. Автор статьи изучил правила употребления диакритики - акута - в трёх древнеисландских рукописях: Stock. Perg. 4° No. 15 ( “Hómilíubókin”, около 1200), NRA 52 ( отрывок из “Первой саги об Олафе Святом”, первая половина 13-го века) и GkS 2087 4° (“Annales Regii”, начало 14-го века). Исследование показало, что значок акута (´), который в самом общем случае обозначал этимологическую долготу гласного, регулярно опускался в определённых позициях. Это позволило Х.Бенедихтссону утверждать, что в древнеисландском оппозиция по долготе нейтрализовывалась в определённых контекстах, где в позиции нейтрализации выступал немаркированный член оппозиции, т.е. краткий гласный. Описываемое сокращение подчинялось следующему правилу:
           
    (1)    Vдол. : Vкрат. > Vкрат./______ #(C)
                           ______ V;
                           ______ C + S2;
                         ( ______ CVX)1.
     
    ( Примечание: S2 обозначает другой корень или энклитику, X – любое окружение.)

    Очевидно, что одним из контекстов действия правила (1) был открытый стык, а именно позиция перед концом слова, в том числе перед энклитикой, или перед другим корнем. Фонологические, т.е. неморфологические, контексты данной нейтрализации только подтверждают наш вывод о диалектичном характере стыка как просодического явления. Итак, Х.Бенедихтссон выделил 7 классов слов, где происходила нейтрализация:

    1) перед гласным: búa ‘жить’ > bua, nío ‘9’ > nio;
    (слова этого класса имели ту же просодическую долготу, что и краткосложники hafa, bite [Hreinn Benediktsson 1968: 42]; [Kristján Árnason 1980: 112];
    2) в словах, где -j- следует за корневой гласной: flǿia ‘сбегать’ > fløia, gnýia ‘шуметь (о ветре, море)’ > gnyja;
    3) в первой части сложных слов, если она кончается на гласный: hôôtíþ ‘праздник’ > hôtíþ;
    4) в односложных словах, оканчивающихся на гласный:
    a. в предлогах, наречиях, местоимениях и междометиях акут опускался в большинстве случаев: á ‘на’ > a, frá ‘от’ > fra, hué ‘как’ > hue, suá ‘так’ > sua, siá ‘этот’ > sia;
    b. в существительных, прилагательных и глаголах акут опускался приблизительно в половине случаев: ‘стадо’ > fe/, ‘получать’ > fa/, hló ‘смеялся’ > hlo/hló2;
    5) в корнях, заканчивающихся на гласный, стоящий перед клитикой:
    a. императив: séþo ‘смотри’ > seþo;
    b. артикль: féno ‘стаду (дат.п. ед.ч. опр.)’> feno, trúna ‘веру (вин.п. ед.ч. опр.)’ > truna;
    c. энклитическая частица: þuísa ‘этому (дат.п.)’ > þuisa при þuí ‘тому’, huége ‘как бы ни’ > huege;
    6) в корнях различного типа перед суффиксами -og, -, -und, -ell, -ere/are, -aþe (þt.), -are/arr (mst.), -ast/est, -ing, -ung, -legr, -lega, -látr, -læte: búnoþr ‘снаряжение; хозяйство’ > bunoþr, lítell ‘маленький’ > litell, dómande ‘судья’ > domande (частота употребления акута в словах этого класса различна);
    7) в отдельных примерах: líkam- ‘тело’ > likam-, hér ‘здесь’ > her, héþan ‘отсюда’ > heþan, f ífl ‘дурак’ > f ifl, útan ‘извне’ > utan, ýmiss ‘всякий’ > ymiss, brúðlaup ‘свадьба’ > brullaup, fróðleikr ‘мудрость’ > frolleikr, mórauður ‘светло-коричневый’ > morauður, íþolegr ‘частый’ > iþolegr [Hreinn Benediktsson 1968: 42-52]; см. также [Lindblad 1963: 97-100].

    Сокращение в классе 5.b (слова с определённым артиклем) могло послужить причиной того, что в словах brú ‘мост’, frú ‘госпожа’, á ‘река’ не происходит затвердения nn>dn в артикле, ср. brú: brú-nni  [brunn:I] ‘мост: мосту (дат.п., ед.ч., опред.)’ – brúnn: brúnni [brudnI] ‘коричневый: коричневой (дат.п., ед.ч., опред.)’. Причина отсутствия затвердения в членных формах слов brú, frú, á могла заключаться в том, что долгий гласный корня сократился и правило (2) не могло быть применено:

    (2) n > d/ V             ____    n.
                   [+долгий]

    Однако в членных формах данных слов мы имеем нисл. [u] < дисл. /ú/ и нисл. [au] < дисл. /á/ вместо нисл. [o] < дисл./u/ og нисл. [a] < дисл./a/, которые были бы прямым отражением результата сокращения. В этом случае мы вправе предполагать, что в парадигме произошло аналогическое выравнивание по гласному исходной формы им. пад.. Данный аналогический процесс объясняется тем, что, во-первых, нигде в именном склонении не встречается чередование á-a и ú-u3, во-вторых, нигде в сильном склонении существительных женского рода не проявляется различие между огласовкой форм им.п. и дат.п. единственного числа4.
    В словах, где связь между формой с сократившимся гласным и исходной формой была выражена слабее, чем в склонении – речь идёт о примерах, где сокращение было вызвано не флексией, а другими факторами – аналогическое выравнивание не происходило, ср. morauður < mórauður, iðulega < íþolega. Это позволяет нам утверждать вслед за Хрейдном Бенедихтссоном, что данный процесс происходил прежде всего в тех словах, где исчез открытый стык и морфологическая структура слова упростилась  [Hreinn Benediktsson 1968: 61-63]. Восстановление долгого гласного в предлогах ( класс 4.а) обусловлено тем, что предлоги употреблялись не только в безударной, но и в ударной позиции в предложении либо как поствербы, либо в конце придаточных предложений, что переводило их в класс 4.b ( см. прим. 5). При всём этом очевидно, что фонологическое средство, маркировавшее открытый стык, зависело от различных сегментных факторов, что видно из приведённых выше правил.
    2. В позиции нейтрализации всегда употреблялся краткий гласный, который представлял немаркированный член оппозиции и обозначался в позиции различения простой графемой без акута. Исландский филолог Кристьяун Аурднасон поставил под сомнение тезис о том, что это была нейтрализация по крайней мере в определённых формах существительных и в императиве глаголов на том основании, что морфемные границы не могли быть фонологически релевантны в древнеисландском. Кристьяун Аурднасон добавил, что артикль и энклитическое местоимение -þu ( = -tu/ðu/du) были скорее не клитиками, а окончаниями уже в древнем языке [Kristján Árnason 1980: 105-106]. Однако дальнейшие исследования того же автора показали, что даже в современном исландском артикль, возможно, сохраняет следы самостоятельности. Кристьяун Аурднасон исследовал побочное ударение в суффиксах в современном исландском, где действует правило “гармошки”: главное ударение падает на первый слог, побочное – на 3-ий, 5-ый и так далее. Обнаружилось, что некоторые суффиксы – назовём их “сильными” – притягивают на себя побочное ударение, находясь в чётной позиции5. К ним относятся “тяжёлые” и заимствованные (*) суффиксы; “слабые” включают в себя ряд словоизменительных суффиксов. Ниже приводится материал Кристьяуна Аурднасона по работе [Kristján Árnason 1987]:
     
    1. Сильные суффиксы 6
    1.а. Именные:
    -heit*: ‘merkileg,heit ‘важность’
    -(k)ani*: ‘ameri,kani ‘американец’
    -dómur: ‘keisara,dómur ‘царство’
    -isti*: ‘kontrabass,isti ‘контрабасист’
    -leikur: ‘hundaskíts,leikur ‘поганость’7
    -skapur: ‘bræðralags,skapur ‘братственность’
    1.б. Адъективные:
    -legur: ‘aumingja,legur ‘жалкий’
    -samur: ‘miskunnar,samur ‘милосердный’
    -fullur: ‘miskunnar,fullur ‘милосердный’
    -(k)anskur*: ‘dóminí,kanskur ‘доминиканский’
    -látur: ‘óstýri,látur ‘непокорный’
    -ískur*: ‘lúxembúrg,ískur ‘люксембургский’
    2. Слабые суффиксы
    2.а. Именные:
    -ingur/-ungur: ‘Akur,nesingur ‘житель Акранеса’
    -andi: ‘skipu,leggjandi ‘организатор’
    -ari: ‘undir,leikari ‘аккомпаниатор’
    2.б. Адъективные:
    -ugur: ‘kúa,skítugur ‘испачканный в навозе’
    -ari(ср.степ.): ‘drama,tískari ‘более драматичный’
    -óttur: ‘dökkblá,röndóttur ‘с тёмно-синими полосами’
    2.в. Глагольные:
    -aði: ‘distil,leraði ‘дистиллировал (1,3 л. прош.вр.)’
    -andi (прич. I): ‘distil,lerandi ‘дистиллирующий’
     
    Артикль, как это ни странно, имеет как сильную, так и слабую форму: ‘drottninga,r-innar ‘королевы (род.п. ед.ч. опр.)’, но ‘alma,nak-ið ‘календарь (им. или вин.п. ед.ч. опр.)’ [Kristján Árnason 1987: 147]. Возможно, это является просодическим реликтом самостоятельности артикля, хотя здесь можно видеть и другое объяснение. Автор этих строк много раз слышал, как исландцы ставили побочное ударение на чётный слог с окончанием дат.п. мн.ч. в определённой форме: rúss,u-num ‘русским’, ‘svei,tu-num ‘областям’, ‘ævintý,ru-num ‘сказкам’. Мы можем предположить, что здесь действует некоторое правило, требующее постановки дополнительного ударения на предпоследний слог, если последний слог заканчивается на согласный, что, однако,  нуждается в дальнейшем подтверждении и не опровергает альтернативную гипотезу о сохранении следов былого просодического состояния.
    3. Сравнение данных Хрейдна Бенедихтссона и Кристьяуна Аурднасона позволяет установить ряд очень интересных фактов. Очевидно, что сокращение корневого гласного в древнеисландском происходило перед открытым стыком, т.е. перед границей слова, второй частью сложного слова и слабоударным суффиксом. В современном исландском открытый стык проявляет себя иным образом, а именно нарушает правило “гармошки”. В данном случае сильные суффиксы ведут себя абсолютно так же, как и вторые компоненты сложных слов, которые образуют открытый стык. Однако критерий отнесения суффикса к сильному или слабому классу не совсем ясен. Очевидно, что к слабым относятся суффиксы, начинающиеся на гласную, тем не менее такие заимствованные суффиксы, как -isti* и -ískur* оказываются в сильном классе. Также смутны и ненадёжны семантические критерии (возможно, адъективные “слабые” суффиксы имеют пассивный/центробежный оттенок, ср. -ugur: ‘kúa,skítugur ‘испачканный в навозе’, т.е. ‘покрытый навозом, унавоженный’; -óttur: ‘dökkblá,röndóttur ‘с тёмно-синими полосами’, т.е. ‘покрытый тёмно-синими полосами’, в эту же группу можно добавить и суффикс пассивного причастия прошедшего времени слабых глаголов -ur: ‘distil,leraður ‘дистиллированный’; однако далеко не все слабые суффиксы имеют пассивную семантику). Методологически мы не исключаем того, что акцентуацию суффиксов можно было бы объяснить при помощи сравнительно-исторического метода, сопоставив их акцентные свойства с данными других языков, где есть аналогичные морфемы. Но при этом следует иметь в виду, что ряд суффиксов перешёл из разряда сильных (т.е. требующих открытый стык) в разряд слабых (закрытый стык), например, -og, -, -ere/are, -aþe, -are/arr (срав.ст.), -ing, -ung > -ug, -, -ari, -aði, -ari, -ing/ung (ниже мы покажем, что побочное ударение суффиксов в древнеисландском отчасти регулировалось метрическими факторами). Таким образом, нынешнее деление суффиксов на два класса сформировалось относительно недавно, что осложняет доказательство “этимологической” гипотезы. Наши предварительные изыскания показывают, что мы имеем дело со сложным морфо-семантическим явлением, связанным с проблемой стыка, однако их окончательные результаты не могут быть представлены в данной работе.
    4. Хрейдн Бенедихтссон указывал в своей статье на то, что в шведском и фарерском после сокращённого гласного удлинялся согласный: швед. fattig ‘бедный’< дшвед. fátøkr, фар. morreyður ‘тёмно-коричневый’ < днорв. mórauður ‘светло-коричневый’. Заметим, что в шведском это могло свидетельствовать об удлинении согласного в кратком слоге при переходе к изохронии, ср. дшвед. vika > ншвед. vecka ‘неделя’. В фарерском в данном случае удлинялся гласный (также как и в исландском), ср. днорв. vika > исл., фар. vika [vIkha/vIga] ‘неделя’. Сокращение долгих гласных, которое описал Хрейдн Бенедихтссон, произошло в истории исландского, когда правило слогового равновесия (3) ещё не установилось:
     
    (3) V               >      V:/ _____ #;
         [+ударный]      
                                          _____C#;
                                          _____CVX.

    Таким образом, долгие слоги, сократившиеся по правилу (1), удлинились по общему правилу перехода к изохронии или слоговому равновесию (правило 3). Фарерская форма morreyður свидетельствует о том, что процесс сокращения гласных мог происходить, когда моросчитание полностью исчезло из фарерской фонологической системы, в результате чего сокращение гласного автоматически вызывало удлинение следующего за ним согласного в целях сохранения долготы слога. Заметим, что всё же большинство примеров на сокращение в фарерском имеют удлинившийся исконно краткий гласный либо сохраняют рефлекс исконно долгого гласного:

Дисл.8 Нисл.  Фарер.
fénaður ‘скот’ fénaður     fenaður
líkam- ‘тело’ líkami likam(ur)
hér ‘здесь’ hér her
héþan ‘отсюда’ héðan heðan(i), hiðan
f ífl ‘дурак’ f ífl9  f ívil
 f ífla ‘дурачить’  f ífla f ivla
ýmiss ‘всякий’ ýmis ymissur
brúðhlaup ‘свадьба’ brúðlaup, brullaup brúdleyp
hórdómur ‘разврат’ hórdómur hor ‘разврат’,
 hora
‘развратница’
 ítarlega ‘изысканно’  ítarlega ‘подробно’ ítari ‘прилежно’
íþolega ‘часто’ iðulega íðuliga
útan ‘извне’ utan uttan (utan)
útar ‘дальше’ utar uttar
mórauður ‘светло-коричневый’ morauður ‘светло-коричневый’ morreyður (móreyður) ‘тёмно-коричневый’
gnýja ‘шуметь’ gnýja gnýjur/gnýggjur ‘шум’

    Представляется очевидным, что исландский и фарерский различаются относительно сохранения и развития сокращённых гласных. Выше были представлены 15 слов, отмеченных Хрейдном Бенедихтссоном как обнаруживавшие сокращение, и их рефлексы в современных исландском и фарерском. В исландском 10 примеров сохраняют следы исконной долготы, остальные – сократились и имеют ныне долгий рефлекс краткого гласного. Исключением является слово brullaup, у которого также сохраняется архаичная форма brúðlaup. В фарерском 4 примера сохраняют следы старой долготы, в 6 случаях гласный сократился без удлинения согласного, в 3 случаях сокращение гласного сопровождалось консонантным удлинением (с вариантами); пара gnýjur/gnýggjur имеет различные толкования (см. ниже).
    5. Сокращение в хиатусе (класс 1) имеет особенное значение в отношении ряда фонетических явлений в фарерском, а именно эпентез gv и ggj. Мы считаем, что класс 1 сближается с классом 2, к которому относятся слова с интервокальным -j-. В древнеисландском йот появлялся между передне- и заднерядными гласными, исчезая перед i [Noreen 1903: 109]. Следы этого правила сохраняются в правилах правописания современного исландского, притом что j произносится также перед i: нисл. bæjar ‘гóрода’, bæjum ‘городам’, но bæir [baijir] ‘городá’;  нисл. skiljið ‘понимаете’ < дисл. skilið. Йот появлялся в соответствии со следующим правилом:
     
    (4) 0 > j /    V                        ______  V
                       [+ переднеряд.]               [-переднеряд.] 
                            
    Очевидно, что j не был самостоятельной фонемой в интервокале, появляясь автоматически по правилу (4). Из этого следует, что в словах класса (2) хиатус присутствовал если не на фонетическом, то на фонологическом уровне, что сближало данный класс с классом (1)10. Схожий процесс, по-видимому, имел место и в фарерском, хотя в последнем случае правило (4) должно было бы охватывать также эпентезы после заднерядных гласных. Ниже будет предложено правило (4´), которое действует в современном фарерском для хиатуса, возникшего после отпадения древних [ð] и [g] (судя по всему, схожее правило действовало в фарерском до появления консонантных вставок gv и ggj):
     
    (4´)  0 > 0/ V              ______  a;
                     [-верх. под.]              
                   v/ V              ______ u;
                     [-верх.под.]
                    j/ V                            ______ i;
                     [- {зад.ряд, верх.под.}]  
                  w/ V                          ______ V.
                     [+ {зад.ряд, верх.под.}]11
     
     (Примечание: признак {зад.ряд, верх.под.} относится не только к гласному /u/, но также к дифтонгам /ó/ [ou/æu] и /ú/ [yu].)

    Мы можем предположить, что слова с хиатусом сократились по правилу (1), которое было младше правила (4´) и действовало сразу за ним. Все лингвисты, изучавшие проблему эпентез gv/ggj в фарерском, указывали, что в данной позиции первоначально стоял некоторый спирант, который позже затвердел [Hægstad 1917: 112-115]; [Hamre 1944: 55, 57]; [Matras 1952: 178]; [Petersen 1993: 15]. Эпентезы появлялись в словах следующих типов12:
     
    a) hrúga ‘куча’ > rúgva     
          húfa ‘шапка’ > húgva                     
           búa ‘жить’ > búgva                       

    b) skógr ‘лес’, skógar ‘лесá’ > skógvur, skógvar
        rófa ‘хвостовой отросток’ > rógva‘узкий выступ’
                                róa ‘грести’ > rógva

    c)           tíu ‘10’ > tíggju
       nýr ‘новый’, nýjar ‘новые (жен.р.)’ > nýggjur, nýggjar
              haugr ‘курган’ >  heyggjur
                   ey ‘остров’ > oyggj

    ( Примечание: не обнаружено примеров на эпентезу после дифтонга /ei/: дисл.. leiga ‘нанимать’, beigr ‘страх’, deigr ‘вязкий’ – фар. leiga, beigur, deigur ‘окровавленный’.)

    [ð] отпал в фарерском, не вызвав появления эпентез в отличие от отпавшего [g]. Это значит, что [ð] отпал (приведя в действие правило (4´)), но это произошло позже, чем отпадение [g] и, соответственно, после завершения сокращения гласных по правилу (1). Согласно данным Хокона Хамре, [ð] отпало в 16-ом веке, хотя спорадически продолжал употребляться в записях, относимых к началу 17-го века: eyd < днорв. auð ‘легко’, Eudenn < днорв. Auðunn, Suderøe < днорв. Suðurey [Hamre 1944: 32, 38]13. В отношении [g] источники свидетельствуют, что данный звук окончательно исчез в 16-ом веке14 и в следующем столетии на письме не употреблялся. Затвердение происходило в конце 17-го – начале 18-го веков, когда [ð] уже выпал (за исключением изолированных примеров), хотя иногда он выписавался под влиянием датской письменной нормы [Hamre 1944: 38-39]. При этом очевидно, что затвердение было вызвано удлинением спиранта. Долгие спиранты были запрещены в прагерманском, если спирант удлинялся, он становился смычным: *auðiðo > eyddi ‘опустошал’, *lagjan > leggja ‘класть’ [Noreen 1903: 208-209, 230]. В отличие от западногерманских языков данное правило сохранялось в скандинавских языках, поэтому долгий спирант неминуемо должен был перейти в смычный в фарерском. Фарерский фонолог Йальмар П. Петерсен утверждал, что графическое сочетание ffv обозначало в среднефарерских документах долгий спирант, ср. сфар. Roffue – нфар. á Rógvu [Petersen 1993: 15]. Однако можно найти примеры на употребления того же сочетания для обозначения краткого звука: сфар. Kalffuleye – фар. Kálvalíð, сфар. boffver – фар. boðar [bo:ar/bu:war] ‘возвещает’ [Hamre 1944: 25, 38]. В 16-17 веках фарерцы использовали датскую орфографию, в датском же геминаты исчезли к началу 14-го века [Skautrup 1944: 254], в результате чего графемы, которые прежде обозначали долгие согласные, стали использоваться для кратких. В соответствии с этим сочетание ffv могло обозначать как краткий, так и долгий звук, примеры чего встречаются в фарерских рукописях. Это значит, что исследование долготы в среднефарерском должно опираться скорее на фонологические и исторические данные, чем на непоследовательную графику письменных источников.
    6. Примеры на удлинение согласных в фарерском позволяют нам датировать завершение сокращения гласных на период, когда краткие слоги перестали существовать в языке. В исландском процесс сокращения произошёл прежде, чем установилось слоговое равновесие (см. п.4). Таким образом, правило (1) сменилось правилом (3). Подтверждает этот факт следующее наблюдение Х.Бенедихтссона: если двусложное слово кончалось на суффиксальный краткий слог, то побочное ударение на суффикс не ставилось в отличие от долгосложных суффиксов или двух безударных слогов трёхсложного слова [Hreinn Benediktsson 1968: 48, прим. 20]. Следовательно, просодическая длина закорневого (= заударного) базиса была релевантной для постановки побочного ударения. В случае краткости корня такое побочное ударение могло становиться главным, ср. дисл. af ko´nungum “от конунгов” [Hesselman 1952: 248]. Переход к изохронии резко противопоставил долгий корень краткому заударному базису, в результате чего старая акцентная иерархия в заударных слогах исчезла. Нам пока не очень ясна связь слогового равновесия с “гармошкой” в заударных слогах в современном исландском, однако сам факт такой связи несомненен. В итоге можно констатировать, что усиление просодической выделенности корня (= усиление степени морфологизированности ударения) в исландском привело к бóльшей морфологизации правил стыка, который потерял зависимость от фонемных факторов. Данный вывод подтверждает наше предположение о морфологической обусловленности деления суффиксов в современном исландском на акцентные типы. Что касается самого установления изохронии в исландском, то исландские лингвисты привязывают его к двум различным периодам:

    а) 12-13-ый век – Хрейдн Бенедихтссон [Benediktsson 1968];
    б) 16-ый век – Стефаун Кардлссон [Stefán Karlsson 1964], Кристьяун Аурднасон [Kristján Árnason 1980].

    Обе точки зрения опираются на различные способы датировки количественного сдвига: по тому, когда долгота перестала быть релевантной (а), либо по тому, когда краткосложные слова перестали употребляться в поэзии (б). Мы присоединяемся к первой теории, признавая, что датировка данного процесса на основе данных поэтического языка, имеющего более жёсткую внутреннюю структуру, не может считаться безупречной в виду различия общеязыковых правил и лингвистических правил, действующих в поэзии – лексических, синтаксических и т.п. [Kristján Árnason 1980: 108]. Кристьяун Аурднасон склонился к тому, чтобы датировать количественный сдвиг на 16-ый век, хотя он добавил, что это могло быть отдельным изменением в метрической системе, а не в системе исландского языка того периода [Kristján Árnason 1980: 144]. Конечно, это не является основанием для исключения поэтических и метрических правил из числа языковых, но отношения между обеими системами слишком сложны и неоднозначны, чтобы прямо использовать данные одной системы для объяснения процессов, происходящих в другой.
    Языковые данные позволяют нам отнести количественный сдвиг к 12-13-му векам – именно в этот период долгота перестала быть релевантной в системе гласных древнеисландского языка. В данной связи было бы необходимо сопоставить древнеисландский и современные языки, где происходит процесс становления слогового равновесия. Ю.К. Кузьменко, изучавший основные признаки развития изохронии в ряде нынешних шведских и норвежских диалектов, выделял следующие особенности данного процесса:

    а) Когда начинается переход к слоговому равновесию, первым удлиняется гласный /a/, позже всего - /i/ и /u/. Это явление вызвано тем, что краткий гласный нижнего подъёма фонетически длиннее гласных верхнего подъёма той же фонологической длины. Удлинение /a/ вызывает цепную реакцию в системе гласных и изменения места образования отдельных гласных фонем [Кузьменко 1991: 181-182].
    б) Исчезновение старой просодической системы является медленным процессом, в некоторых случаях старая и новая формы одного и того же слова сосуществуют в языке [Кузьменко 1991: 18].

    Данные, представленные Х. Бенедихтссоном, позволяют утверждать, что  /i/ и /u/ удлинились позже других гласных фонем в древнеисландском. Автор указал на то, что акут практически никогда не употреблялся с графемами, обозначавшими данные гласные, в словах класса 1) в отличие от других гласных графем, которые иногда выписывались с акутом [Hreinn Benediktsson 1968: 42]. Это может значить, что оппозиция по долготе была выражена чётче именно на гласных верхнего подъёма, которые в данном случае должны были удлиниться в последнюю очередь. Таким образом, мы можем отнести начало количественного сдвига к 12-13-му векам. На наш взгляд, 16-ый век был если не периодом, когда весь сдвиг произошёл в целом, то временем завершения данного процесса15. В течение 13-16 веков должен был происходить постепенный переход от моросчитания к слоговому равновесию, когда слова с исконно кратким слогом могли иметь обе формы – с кратким и удлинившимся гласным. Как указывалось выше, такое положение иногда встречается в тех скандинавских диалектах, где моросчитание уступает изохронии. В поэзии могли использоваться формы с кратким гласным, даже если они уже удлинились в языке – подобные краткосложные формы должны были сохраняться как архаичные варианты16. Когда признак краткосложности окончательно исчез из системы, использование вариантов с краткими гласными в поэзии стало невозможным.
    До того, как это произошло, т.е. когда ещё сохранялась оппозиция кратких и долгих гласных фонем, действовало правило о сокращении долгих гласных, указывавшее на нейтрализацию этой оппозиции в определённых позициях. Исчезновение моросчитания должно было вызвать остановку действия правила о сокращении. То же самое должно быть верно и для фарерского, однако в этом случае мы приходим к парадоксу: правило сокращения (1) действовало в фарерском после того, как генерализовалось правило (3) (uttan, uttar, morreyður, формы со вставками). Мы можем предположить, что оба правила действовали одновременно в фарерском в некоторый период его истории. Разумеется, этот период должен был быть весьма коротким, но в течение этого времени взаимодействие двух систем – старой и новой – могло породить гибридные формы с сократившимся гласным и автоматически удлинившимся согласным (и к этому случаю можно найти параллель в других скандинавских диалектах, ср. объяснение возникновения форм типа /spil:a/ как реакции “языка старшего поколения, сохраняющего слоговое равновесие, на появление форм /spila/ в языке молодого поколения…” в современном южношведском [Кузьменко 1991: 201]).
    7. Слова с эпентезами после исконных гласных í/ý, ó, ú содержат другое свидетельство более позднего сокращения в фарерском. В современном языке в данной позиции употребляются дифтонги [ωi], [ou/æu] и [yu], которые восходят к долгим фонемам í/ý, ó, ú. Если эти гласные сократились, должны были быть формы типа -*iggj/*yggj, *-ogv, *-ugv вместо реально представленных –íggj/-ýggj, -ógv, -úgv17. Скорее всего, правило (1) начало действовать в фарерском, когда вышеназванные фонемы дифтонгизировались и не могли “сократиться”18. Кроме этого, мы можем предположить, что это могло быть результатом аналогического распространения исконного гласного в словах, где парадигма включала как формы с хиатусом, так и без него, ср. парадигму прилагательного búgvin ‘готовый’:

               м.р.      ж.р.       ср.р.
    и.п.    búgvin  búgvin  búgvið       
    в.п.    búnan    búna    búgvið
    д.п.    búnum   búnari  búnum19

    Что касается эпентез в односложных словах, К. Матрас, К. Аурднасон и Й. П. Петерсен считали, что они первоначально появились в двухсложных формах, после чего они проникли в односложные слова в результате аналогии. Тем не менее, существует ряд односложных форм, где не могло быть никакой аналогии: jygv < ‘да’, nygv < ‘ныне’, íggj < í ‘в’ [Svabo 1966]. Заметим, что правило сокращения (1) действовало по Х. Бенедихтссону не только в многосложных, но и в односложных словах, ср. класс 4. Очевидно, что появление эпентезы в односложниках могло быть вызвано тем, что эти слова образовывали хиатус в синтагматической цепи: ajggj o ikki < ei og ikki ‘совсем нет’, aammin o jygv ettir < amen og jú eftir ‘да будет так’, nigvisteani < -í-staðni ‘в нынешнее время’[Matras 1952: 178]; [Svabo 1966].

Примечания

1 Слова этого типа, вероятно, испытали на себе влияние предыдущего класса #(C)_____ C+S2, см. [Hreinn Benediktsson 1968: 48].
2 Скорее всего, это различие определяется степенью ударности слов в предложении.
3 Единственным исключением из этого правила является слово alin ‘локоть’, где /á/ появляется в формах без -i- перед флексией, начинающейся с гласной: alin, но álnar, álnum.
4 Единственное исключение из этого правила – слово hönd ‘рука’, подвергающееся i-умлауту в дат.п. ед.ч.: hönd –  hendi. Эта особенность бесспорно является результатом аналогического влияния слова мужского рода fótur ‘нога’, которое подвергается умлауту в дат.п. ед.ч.: fóturfæti. Здесь несомненна семантическая обусловленность морфонологического сближения слов hönd и fótur, что не имеет место в случае слов brú, frú, á. К тому же чередования a-á og u-ú не относятся к умлауту, так что возможность влияния аналогии в данном случае весьма сомнительна.
5 Как можно догадаться, то же самое верно и в отношении вторых компонентов сложных слов.
6 Суффиксы приведены вместе с окончаниями.
7 В ряде случаев автор приводит искусственые примеры, чей перевод на русский может быть стилистически небезупречен.
8 Все древнеисландские примеры взяты из [Hreinn Benediktsson 1968: 49-51].
9 Дисл. тж f ifl, см. [Hreinn Benediktsson 1968: 50]. Смотри также следующий фарерский пример. Вероятно, что процесс, схожий с сокращением в фарерском слове fivla произошёл в исландском слове lítill ‘маленький’ (класс 6), которое сохранило рефлекс сокращённого гласного в синкопированных формах с окончанием, начинающимся на гласный: lítill, lítils, но litla, litlum; в фарерском, однако, lítil, lítlar.
10 Тем не менее просодическая длина слов 2-го класса отличалась от длины слов 1-го класса и слов типа hafa, bite, см. [Hreinn Benediktsson 1968: 52-53]; [Kristján Árnason 1980: 112]; см. также [Kristján Árnason 1991: 31-37, 131-133].
11 [Lockwood 1977: 14-16].
12 Следует обратить внимание читателя на особенности древнеисландской графики: так, графемы  f и g в интервокале обзначали соответствующий звонкий спирант.
13 Современная фарерская орфография, созданная в середине 19-го века В.У.Хаммершаймбом, ориентируется на древнеисландскую. Буква ð фарерцами используется в этимологических написаниях.
14 Либо раньше. Хокон Хамре исследовал фарерские источники, относящиеся к периоду после 1584, поэтому не ясно, происходил ли этот процесс в конце 16-го века, либо к тому времени он был уже завершён.
15 См. [Kristján Árnason 1980: 149], где высказана та же идея.
16 На это же указывал Ю.К.Кузьменко [Кузьменко 1991: 172-173], напомнивший примеры употребления вымерших фонетических форм в исландской поэзии, напр., использование архаичного варианта слова maður ‘человек’ – maðr – в поэзии 17-го века, тогда как вставной гласный появился в словаз этого типа в 13-ом веке и генерализовался к веку 15-ому, см.  [Stefán Karlsson 1964: 25-26, 29].
17 Та же самая проблема встаёт при попытке альтернативного объяснения эпентез как затвердения последней части дифтонга, см. [Petersen 1993: 19].
18 Х.Бенедихтссон указывал на то, что правило (1) также затрагивало и дифтонги [Hreinn Benediktsson 1968: 52-52].
19 [Lockwood 1977: 48].

 

Библиография

    Кузьменко 1991 – Ю.К.Кузьменко, Фонологическая эволюция германских языков. Л., 1991.
    Стеблин-Каменский 1960 – М.И.Стеблин-Каменский, К вопросу о 3 периодах в скандинавском умлауте на i. // Вопросы грамматики. Сборник статей к 75-летию академика И.И.Мещанинова. М.-Л., 1960.
    Bloch-Trager 1942 – B.Bloch and G.L.Trager, Outline of linguistic analysis. Baltimore, 1942.
    Hesselman 1952 – B.Hesselman, Huvudlinjer i nordisk språkhistoria. 1, 2. Uppsala-Stockholm-Oslo- København, 1952.
    Hreinn Benediktsson 1968 - Hreinn Benediktsson, Indirect changes of phonological structure: Nordic vowel quantity. //  Acta Linguistica Hafniensia, XI. Copenhagen, 1968.
    Hægstad 1917 – M.Hægstad, Vestnorske maalføre fyre 1350. II Sudvestlansk. 2. Indre Sudvestlandsk. Færøymaal. Islandsk. II (andre Bolken). (Videnskapsselskapets Skrifter. II. Hist.-filos. Klasse. 1916, No. 4) Kristiania, 1917.
    Kristján Árnason 1980 - Kristján Árnason, Quantity in historical phonology. Icelandic and related cases. Cambridge, 1980.
    Kristján Árnason 1987 - Kristján Árnason, The Stress of Prefixes and Suffixes in Icelandic. // Nordic Prosody IV. Papers from a symposium. Odense, 1987.
    Lindblad 1963 – G.Lindblad, Det isländska accentbruket. // Íslenzk tunga, IV. Reykjavík, 1963.
    Lockwood 1977 - W.B.Lockwood, An Introduction to Modern Faroese. København, 1977.
    Matras 1952 – Chr.Matras, Ljóðskifti í føroyskum av sama slag sum ”skerpingin” í frummnorrønum og gotiskum. // Fróðskaparrit I. Tórshavn, 1952.
    Noreen 1903 – A.Noreen, Altisländische und Altnorwegische Grammatik. Halle, 1903.
    Petersen 1993 - Hj.P.Petersen, Skerpingin í føroyskum. // Frændafundur. Reykjavík, 1993.
    Skautrup 1944 - P.Skautrup, Det Danske Sprogs Historie. I. Fra Guldhornene til Jyske Lov. København, 1944.
    Stefán Karlsson 1964 - Stefán Karlsson, Gömul hljóðdvöl í ungum rímum // Íslenzk tunga, V. Reykjavík, 1964.
    Svabo 1966 - J.Chr.Svabo, Dictionarium Færoense. Færøsk-dansk-latinsk ordbog. København, 1966.



Hosted by uCoz